Рада !!!  оч-оч!!!  и я тя Лю!!!!!!!!!*101-ый раз говорю те об этом*

НАЗВАНИЕ: Год БеЗ ТЕБЯ
АВТОР: M.I.A.
E-MAIL: mia-th@ya.ru
БЕТА: Альбишка (1-4, 7-9, эпилог), Milana (5-6).
СТАТУС: закончено.
ДАТА СОЗДАНИЯ: 22.04.2008г - 08.06.2008г
РАЗМЕР: midi (9+1).
КАТЕГОРИЯ: Slash.
ЖАНР: Angst, PWP, POV.
РЕЙТИНГ: NC-17.
ПЕРСОНАЖИ/PARING: Том/Билл
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: думаете, я скажу? Не-а, не скажу, читайте.
ОТ АВТОРА: Повествование от двух лиц.

Части между собой разделяют временные промежутки.
DISCLAIMER: Все это только воображение автора, которое не имеет основы из реального мира. Отказываюсь от всех прав на персонажей. И извиняюсь перед ними за использование их имен и образов в своем фанфике.
WARNING: гомосексуализм, инцест, angst.

Часть 1. Лето 2008.
Глава 1. POV Bill.

Смотрю в твои глаза, а ты в мои. Как я хочу тебя сейчас обнять или лучше, чтобы ты меня обнял.
Закрываю глаза, свет теперь не режет их. Я так устал от всего, что не хватает сил даже волноваться, а это я всегда «любил» делать. Но я знаю, стоит мне побыть в твоих руках всего десять минут, и я смогу. Я смогу все, что угодно, и уж тем более смогу выстоять этот концерт. Нет, такой настрой не правильный. Не выстоять, а хорошо выступить, отыграть по налаженной, без ошибок и заминок. Только обними меня, Том, пожалуйста. Мне это очень нужно.
Но вокруг есть «лишние» люди, которым не стоит видеть наше с братом нежное отношение друг к другу. Не поймут, как я не могу иногда понять.
Наташа закончила с моим макияжем и занялась братом, осталось чуть-чуть до выхода. Не хочу. Мне даже глаза открыть сложно, как будто вместо туши попался клей, и ресницы не желают разлепляться, как я не пытаюсь. Кого я обманываю? Я и не пытаюсь это сделать. Хочется развалиться сейчас в кресле или свернуться клубочком и спать. Спать. Спать. Но позволительно только первое, и кресло принимает в себя мое уставшее тело.
Сейчас даже смешно от того, как я себя вел раньше. Раньше я боялся пропустить минуту, не прожить ее, и в сутки я работал по двадцать с лишним часов, иногда просто забывая про сон. Но вот, кажется, что организм исчерпал последние ресурсы и теперь, сколько бы у меня не было отведено времени на сон, мне его все равно не хватает. Это уже хроническое. Я не люблю спать, потому что слишком многое за это время можно пропустить. Хочу, но не люблю. Это, наверное, скоро станет девизом моей жизни, и в частности это касается взаимоотношений с братом. Ох, Билл, тебя что-то потянуло на совершенно не подходящую тему. Сейчас бы… хочу твои теплые ладони на своей спине, и желательно, чтоб они гладили меня под футболкой, а не по ней.
Густав с Георгом устроились недалеко от меня на диване. Густ что-то увлеченно рассказывает другу об информации, которую Давид собирается запустить на нашем официальном сайте – очередной слух про нас. Потом Йорки переводит разговор на Люси, девушку которую он подцепил во вчерашнем клубе. Они так непосредственно себя ведут, как будто совсем не волнуются перед выступлением, гогочут над не смешными шутками Георга. Не люблю я, когда обсуждают девушек при мне, тем более в такой форме. Странным образом я стал причислять себя к ним. Ужасно глупо, но я боюсь, что за моей спиной Том может так же рассказывать кому-то обо мне, пусть и не называя моего имени. Во мне ведь куча недостатков. Начиная с тяги всегда идеально выглядеть и во всем быть первым и заканчивая невыносимым характером и вечными придирками к окружающим. Я хотя бы это понимаю, это уже полдела на пути к тому, чтобы попытаться измениться. А Том принимает меня даже таким – абсолютно невыносимым. Интересно, как у него на меня хватает терпения. То, что мы братья, этого не оправдывает. Многие родные и очень близкие люди не могут найти общего языка. Наверное, мы исключение – имея столь разные, сложные характеры, мы, не идущие никогда на уступки, даже на полшага, всегда ладим друг с другом. Это прекрасно, это так, как и должно быть.
Дверь захлопнулась, вытягивая меня из густых размышлений.
Наташа ушла чуть раньше, когда закончила с Томом, замазав темные круги под глазами. Ведь он тоже устает. Не меньше, если не больше, ведь ему еще приходится и обо мне постоянно думать. Заботливый.
Ребята так удачно покинули нас, оправившись на «водопой», так как последняя бутылка минералки в гримерке была опустошена.
Дэйв обещал зайти позже. За меня волнуется. А я уже успел устать от постоянной заботы обо мне – носятся как с ребенком или как с больным. Но и то и другое уже в прошлом, но отношение ко мне не изменилось. Меня раздражает их: «Билл, все в порядке?», «Что-то ты бледный». Да, черт побери, я просто устал. Я спускаю такое обращение с собой только Тому. Остальным – нет. И Дэйв, наш незримый папочка, не раз за это от меня получал. Даже в моменты, когда я не сдерживаюсь и начинаю истерить, он смотрит на меня как на неразумное дитя. Не люблю.
Мы остались наедине с Томом. Мне не требуется открывать глаза или прислушиваться. Я и так знаю, что Том сейчас подойдет к двери. Щелчок замка. Теперь мы одни и никто нам не помешает. Шаги затихают около меня. Я весь в напряжении, но жду, не двигаясь.
- Ты как?
Вот обычно так все и начинается. Жалеют. Жалость это последнее, что я бы хотел вызывать в людях. Но в Томе это другое чувство. Он любит, я знаю, пусть и не говорит мне об этом, любит где-то в глубине души. Не обязательно что-то говорить вслух, чтобы это было услышано, я верю, что Том любит меня. Я и сейчас это вижу, хоть и сижу, закрыв глаза. Грубые пальцы проводят полосы по моим кистям, медленно продвигаются вверх до локтей. Какое-то время он вырисовывает на моих руках что-то. Щекотно, когда он проводит пальцами на расстоянии нескольких миллиметров над кожей, поддевая волоски. Щекотно и приятно. Тепло от его рук согревает меня. Но потом его не становится. Чувствую его руки на своих коленках.
Открываю глаза. Том сидит у моих ног и поглаживает мои колени. Сползаю в кресле еще ниже. Теперь мои ноги по обе стороны от него, а его руки на моих бедрах.
Произношу то, что уже давно хотел. Он ведь сделает, а сейчас можно, никто нас не увидит.
- Обними меня.
Пугаюсь своего голоса – во рту пересохло и дыхание перехвачено желанием ощущений – а нам ведь скоро на сцену.
Том притягивает меня за талию к себе, обнимает, а его руки там, где я и хотел – под футболкой на моей пояснице. Я медленно оседаю на пол, окончательно сползая с кресла. Обнимаю его в ответ так, как будто хочу протиснуться через него или слиться в одно целое. Кладу голову к нему на плечо и вдыхаю аромат его кожи. Вот так намного лучше.
Мы оба всегда боролись за свою индивидуальность, страстно желали отличаться друг от друга. Не знаю, что чувствует Том, но я знаю, я потерял свою уникальность, хоть другие этого со стороны и не заметят. Я хочу быть его частью, хочу быть постоянно с ним, хочу дышать им. Я не знаю, как я до такого дошел, но это странным образом кажется правильным, это правильно для меня быть его частью. Любой его частью. Я соглашусь даже на мизинец – я же младший, подойдет. Конечно, хотелось бы быть частью его сердца, но я ведь в первую очередь брат, а не возлюбленный, на втором месте любовник, а вот могу ли я считаться его любимым, я не знаю, но хочется верить. Любит? Он не говорил мне этих слов. Но мне важно просто быть его частью. Любой. Сливаться с ним в одно. И не важно, будь то физически в одну из наших общих ночей или же духовно как сейчас, чтобы поддержать друг друга. За близостью тел скрывается большее, я в это верю.
- Билл, ты как?
- Теперь прекрасно, - и я не лгу, так оно и есть.
*****
Каждый выход на сцену теперь сопровождается огромным страхом. С весны я приобрел новую фобию. Теперь к боязни сцены, высоты, публичных выступлений, страху перед неуправляемыми людьми там внизу, у моих ног, добавился еще один. Он сильнее других. Страх снова потерять голос. Мне часто снится один и тот же сон. С весны. Я снова в Марселе. Сцена каждый раз разная, но ощущаю я себя именно там, просто знаю, что я там. Все как обычно, идет по плану и без осечек, но тут происходит это. Снова, всегда, постоянно. Не так, как это было на самом деле, когда постепенно меня покидал голос, разъедая горло болью. Я тогда из последних сил пытался, тянул ноты, которые словно ножи резали горло. И горечь у глаз. Хотелось разрыдаться от бессилия, я ведь всех подвожу. ВСЕХ. Во сне это происходит резко и внезапно. В одну секунду. Вот я пою «Reden», стоя напротив Тома и смотря на него. Я ведь всегда пою только для одного человека в зале – и это мой брат. А вот я уже беззвучно глотаю воздух и ничего не могу из себя выдавить. Я вижу испуганные глаза брата, а вокруг возмущенные крики фанатов. В этот момент я всегда просыпаюсь, но страх того, что в следующий раз это будет не сон, меня не покидает.
Каждый раз, выходя на сцену, мне приходится этот страх перебарывать. Молча, потому что, если сказать Тому, я представляю его реакцию, он просто запретит мне это, а я не могу так. Это мое любимое дело, которому я посвятил жизнь. Разве от него можно отказаться? Каждый раз я себе говорю, успокаиваю, что это пройдет, но оно возвращается в виде ночных кошмаров после каждого концерта или выступления.
Подталкиваю Тома к выходу. Наши уже там. Я иду последним, выходя на верхнюю площадку, на которой находится барабанная установка Густава. Том целует меня в щеку кратким прикосновением губ.
Он уходит, а я касаюсь пальцами вспыхнувшего места. Я смогу.

*****
Меня здорово потряхивает, но это хорошо. Мы сейчас все такие. Нервно смеемся, делимся впечатлениями. Не удивительно, что Давид оставил нашу дружную компанию одну в автобусе, так безопаснее.
- Вот это драйв был. Они так кричали. Мне даже себя было не слышно.
- О да, это было что-то, если даже МОЙ братец себя не слышал, - Том опять смеется надо мной.
Толкаю его в бок локтем.
- Эй!
- Том, а как тебе тот наш проигрыш, - Георг не унимается и отбирает у меня внимание Тома.
- О да, да…
Вот это тема моего брата, он ужасно любит рассказывать, КАК он играл, как будто никто из нас там не присутствовал и не слышал его.
- Том, Том, постой, - Йорки, усиленно жестикулируя, пытается прервать Тома, - А ты видел ту девчонку почти у самой сцены с твоей стороны?
- О да, черт, это настоящий дьявол в юбке.
- Юбка? Я так низко не смотрел. А грудь?! Отпадая девчонка!!! – Георг мечтательно закатывает глаза.
- Ты тоже видел?! – Том от возмущения давится минералкой.
Что, братец, думал, что она только для тебя одного топик задирала? Я тоже видел, ничего особенного – обычная женская грудь, если не считать надписей маркером с нашими именами на коже.
- Билл, ты в порядке? – вот опять началось.
- Да, Гус, все отлично.
- Просто, когда ты вышел в самом начале и был передо мной, мне показалось, что ты как-то… Да и сейчас выглядишь помятым.

Да, на концерте у меня голова закружилась, отлично помню, как я пытался из последних сил прийти в себя, часто моргал, чтобы в глазах перестали бегать черные точки, и шум в ушах отпустил.
- Нет, ничего. Все в порядке.
- Ну, смотри.
Смотрю-смотрю. Я просто устал и нужно отдохнуть, особенно сейчас это чувствуется, когда адреналин уже немного спал. Оставлять ребят сейчас не хочется. Точнее…
- Том, я, наверное, пойду к себе. Ты остаешься?
Он, все еще увлеченно разговаривая с Георгом, бросает в мою сторону:
- Иди, отдыхай, я тут еще побуду.
Значит и мне еще идти спать рано.

*****
Просыпаюсь от неприятного чувства – шея затекла. До ушей все еще доносится болтовня ребят. Я что заснул? Открываю глаза. Ох, так и есть. Лежу в не пойми какой ужасно не удобной позе на боку, устроив голову на коленях у брата. Том замечает мое шевеление. Гладит меня по голове, запуская пальцы в уже успевшие высохнуть, но при этом ужасно спутанные волосы. Наверное, я сейчас выгляжу ужасно.
- Ну что, младший, помочь тебе добраться наверх?
Киваю, потому что в голосе я не уверен. В последнее время он стал одной из моих слабостей – когда волнуюсь, устал или просто неважно себя чувствую, он часто решает меня подводить. Так что ругаться со мной сплошное удовольствие, когда я по середине не с того, не с чего замолкаю. Я боюсь его снова потерять. Молчание – это страшное наказание. Как будто кара за слова, вылетевшие из моего рта. И теперь я вдвойне сильнее слежу за своим языком.
Том помогает мне приподняться. Ох, сколько я так пролежал, что у меня успело затечь все, что только можно? Мышцы сообщают о своем наличии ноющей болью. По размножившимся коробкам с одинокими кусками пиццы и пустующих бутылок из-под пива на столе могу сказать, что пропустил я не мало.
Ноги тоже мне сопротивляются и вызывают болезненные неприятные импульсы. Быстрей бы лечь. Не успеваю я дойти до лестницы, ведущей на второй этаж, как меня ведет в сторону. Не то, это так не хило вильнул автобус, не то, снова головокружения. Цепляюсь рукой за стену, а через секунду меня за талию ловят сильные руки Тома.
- Ох, - только и могу я выдохнуть, когда меня притягивает пол силой тяжести, а пальцы сильно впиваются в бока, удерживая меня от падения.
- Билл!
Последнее, что я различил это свое имя, дальше я слышу только голос брата, но слова различить не выходит. Пугающая рябь в глазах сменяется темнотой. Остаются только отголоски ощущений. Все как будто в невесомости, а тело ватное. Чувствую, как Том закидывает мои руки к себе на плечи, усиленно пытаюсь ухватиться, как за последнюю ниточку с реальностью. Я так не желал, чтобы кто-нибудь знал, что со мной, а больше всего Том, поэтому логично, что он узнал об этом первым. Он подхватывает меня на руки и несет вверх.
Я чувствую мягкую кровать под собой.
Перед глазами начинает медленно проясняться, я усиленно часто моргаю и начинаю приходить в себя. Оглядываясь вокруг, я не нахожу Тома. Не успеваю я это осознать, как мне в нос ударяет резкий неприятный запах. Брат подсунул мне под нос ватку. Хочу отвернуться, но Том ловит меня за подбородок и прижимает меня к подушке. Я толком то и не сопротивляюсь.
- Скажешь, когда станет лучше.
Уже лучше. В глаза вернулась четкость, слух тоже. Только слабость окутывает все тело. Беру Тома за запястье и убираю его руку от своего лица. Теперь можно глубоко вздохнуть.
*****
Я лежу на боку накрытый тонким покрывалом. Будь моя воля, я бы давно скинул его, но Том сказал нельзя, значит нельзя. Все тело покрыто испариной. Ужасно жарко, хотя на мне только легкие спортивные штаны. Сердце все еще трепещет, как после долгого бега, а я уж точно не спортсмен. Брат, наблюдая за мной, сидит на коленках у моей кровати вот уже минут десять. Облокотившись о край моей койки, он устроился на моей подушке так близко, что я чувствую его дыхание на своем лице. Наверное, так же и он чувствует мои сбивчивые неровные вздохи. Я только и прошу: «Господи, пусть это пройдет». Я так не хотел, чтобы брат видел меня таким, мою слабость.
- Ты меня напугал. Тебе нужно отдыхать, есть больше, не переутомляться. Я утром поговорю с Йостом. Нужно разгрузить наш график…
- Нет, я не хочу.
- Ты такой упрямец.
- Весь в тебя.
Гладит меня по щеке.
- Ладно, давай засыпай.
- А ты обними меня.
Выдыхает теплый воздух мне в лицо.
- Ладно, давай подвинься.
Пока я отползаю к самой стенке, он скидывает футболку и ложится рядом со мной. Кладет руку ко мне на талию и притягивает к себе. Накрываю нас обоих и прижимаюсь к его горячему телу, уткнувшись лицом в его плечо. Так приятно ощущать его кожу своей, тереться об нее носом.
- Ой, извините, я, кажется, помешал.
Том оборачивается, от чего я оказываюсь прижатым к стене. На пороге стоит Густав и переминается с ноги на ногу.
- Я сегодня с братом хочу остаться. Ты не мог бы переночевать у меня? Думаю, Георг не будет против.
- Ладно, я сейчас соберу свои вещи и оставлю вас.

*****
- Что он о нас подумал? – у меня щеки горят, а Том тихо посмеивается надо мной.
Брат целует меня в нос, я только фыркаю в ответ.
- Ничего, мы же братья-близнецы, нам можно.
Да уж, я представляю, как это выглядит со стороны - я весь мокрый с горящими щеками по пояс голый прижимаюсь к брату, который выглядит не сильно лучше – да уж, блеск. Но переживать о чем-то – у меня на это просто не остается сил, и я, обнимая брата, засыпаю. Последнее, что я помню, это вкус его губ после поцелуя. Вот такие у нас немного не братские отношения.
*****
- Что? Что, Билл?
Том меня обнимает. Меня всего трясет от страха.
- Успокойся, это всего лишь кошмар. Кошмар. Все кончилось, я с тобой, - говорит он, поглаживая меня по влажной спине.
Я знаю, но легче мне не становится. Минуту назад я снова был в своем сне, где я теряю голос. Последнее, что я видел во сне это лицо брата, испуганное и тревожное. Первое, что я увидел, проснувшись, это было это же родное лицо не менее испуганное. Я кричал во сне. Мне даже показалось, что мой ночной кошмар воплотился в реальность, настолько он казался осязаемым. На глазах проступили слезы. Увидев их, Том еще больше испугался за меня.
- Что тебе приснилось? – шепчет мне на ухо.
Проглатывая слезы, хочу ответить, но выходит только хлюпать носом. Мне даже противно, насколько жалобно это выглядит.
- Тот кошмар?
Киваю, и моя влажная щека скользит по его. Я рассказал ему, когда этот кошмар мне приснился в первый раз и несколько раз после. Но потом, когда я понял, насколько переживает из-за меня Том, я не стал. Это ведь просто сны.
- Это просто кошмар. Я с тобой, и все будет хорошо. Успокаивайся, давай.
Легко сказать, но так не легко сделать.
Немного отодвигаюсь от него. Его глаза. Они меня всегда завораживают, обезоруживают, сводят с ума и согревают – и это все одновременно.
- Том, успокой меня.
Он, прищурившись, глядит на меня – не шучу ли я.
- Успокой так, как только ты это можешь.
- Но…
Кладу палец на его губы и прикасаюсь к нему своими. Убираю палец, и наши губы встречаются. Жадно целуемся, упиваясь ощущениями, и не менее жадно гладим руками друг друга по всем доступным участкам кожи.
- Билли, они ведь услышат… - шепчет Том в мои губы, задыхаясь.
- Я постараюсь быть тихим…

Том наваливается на меня так резко и неожиданно, что из меня выходит весь воздух ему в рот. Целует меня, кусая нижнюю губу чуть не до крови. Как же мне нравится, когда он мнет мои бедра пальцами, что на утро на них остаются синяки, до боли сжимает мою попу, что я сам расставляю ноги шире, как сейчас. И готов умолять его, чтобы он взял меня. Хочу быть его девочкой, его малышкой, быть, кем он захочет, но его.
Том резко встает с меня и тянет за собой. Проверяет дверь. Прикрыта, но замка то нет, и все происходящее похоже на чистое безумство. Мы никогда раньше этим не занимались в автобусе или где-то еще, где нас могли застать и раскрыть нашу тайну для двоих. Только в отелях, на крайний случай можно ограничиться минетом в гримерке, но тут… я так хочу, и не хочу, чтоб ребята узнали о нас.
Том разворачивает меня к себе спиной и толкает вперед. Я упираюсь руками о перекладину для шторки над моей койкой, а щекой прижимаюсь к гладкой поверхности дверцы полки над ней.
Это сумасшествие, когда любой из них совсем рядом и может в любую секунду войти.
Том стягивает с моих бедер спортивные штаны, я вышагиваю из них и остаюсь абсолютно без ничего. У меня горят щеки и оттого, что Том узнал, что я расхаживаю по нашему автобусу без белья, и от поджигающего меня огня желания.
Я раздвигаю ноги шире и, выгибая спину, отставляю попу назад, навстречу Тому. Оглядываюсь, и волосы волной закрывают мне обзор. Заправляю их за уши и любуюсь Томом, его идеальной фигурой, сейчас он полностью разоблачен. Том гладит свой член, доводя его до нужного нам состояния и оттягивая кожицу с головки. Как я хочу, чтобы он побыстрее оказался во мне. Том переносит свое внимание на меня – раздвигает ягодицы и, плюнув на ладонь, размазывает слюну вокруг сжатого кольца ануса.
Стараюсь расслабиться, и когда он вставляет в меня палец, я его легко принимаю. Начинает меня растягивать, а я же надеюсь не потерять равновесие – у меня начинают трястись коленки, так мне хочется. Ждать долго не приходится, Том такой же не терпеливый, как и я, - он прислоняет головку члена к моему отверстию и плавно вводит его в меня. Стискиваю зубы, чтоб не закричать.
- Ох…
Первые толчки – не больно, но и приятного мало, но потом все резко меняется, когда Том начинает вбиваться в меня резко и глубоко. Я кусаю губы, чтоб молчать. Не кричать, не стонать, не просить большего. Я знаю, что и Тому это делать не просто. Сзади до меня доносятся только громкое старательное сопение и шлепки его мошонки о мою промежность.
Влажная щека скользит по дверке полки, а пальцы не в состоянии удержаться за перекладину, и я со слабым всхлипом падаю лицом на кровать. От смены угла с новым толчком его член входит и глубже и резче, что я не могу сдержать стона. В следующее секунду Том ладонью зажимает мне рот и выходит из меня. Я снова всхлипываю, чувствуя пустоту. Хочу обратно, и еще больше.
Том толкает меня на узкую койку и наваливается сверху. Я не успеваю опомниться от смены позиций, как он снова входит. Я обхватываю его за поясницу ногами, желая заполучить его еще глубже в себя, хотя глубже уже невозможно. Том быстро с малой амплитудой бьется во мне. Так быстро, так…
- Ах…
Том зажимает ладонью мой рот, чтоб я снова не начал стонать.
Он наклоняется к моему уху и шепчет в волосы:
- Ты же обещал тихо.
Дальше уже все тихо. Том, зажмурившись, быстро двигается во мне, с остервенением вдалбливая мое тело в кровать. Ерзаю под ним, подаваясь вперед, выгибаясь дугой.
Еще чуть-чуть, еще Том, еще… Господи, а-а-а…
Клейкая сперма заполняет меня, смешивая его тепло с моим внутри. Вынимает из меня член и валится набок рядом со мной. Тяжело дышит мне в шею.
- Том…
- Что?
- Я…
- Что?
У меня язык к небу присох.
- Я еще не…
Договаривать не приходится. Том все видит и сам, обхватывает изнывающую плоть. Я начинаю дрожать всем телом от его прикосновения, и Том снова зажимает мне рот ладонью. Мне хватает трех рывков бедрами вверх в его ладонь, чтобы кончить, заливая его руку и свой живот спермой, одновременно с тем, как оргазм настигает мое тело изнутри теплом, исходящим от паховой области.
Том убирает руку с моих губ и перекидывает ногу через меня, становясь на пол.
- Том, ты куда?
- Туда, - он взглядом показывает на койку напротив, - нам вместе на одной будет неудобно.
- Но, Тооом, - обнимаю его за талию и прижимаю к себе, чтоб не ушел.
Том тяжело вздыхает – ведь знает, что я все равно добьюсь своего, даже если мне придется среди ночи перелезть к нему.
- Ладно, только давай сначала приведем себя в порядок и оденемся, а то как-то…
Я все понимаю. Пусть лежа в одной кровати, но мы должны соблюдать определенную дистанцию. Я ни разу не засыпал рядом с братом и не просыпался с ним утром в одной постели, не целовал его губы поутру, когда яркое солнце пробирается в спальню. Соблюдать дистанцию, особенно для взгляда посторонних. Мы же просто братья, только братья.
Но Том говорит другое:
- А то я не уверен, что смогу завтра рано проснуться.

Часть 1. Лето 2008.
Глава 2. POV Tom.

Черт, черт, черт!!! Как же я устал от этого всего! Знал бы кто! Устал!
Еще до фото-сессии Давид предупредил меня, чтоб я задержался, нужно будет обсудить дела группы. Кто бы мог подумать, что простой гитарист этим занимается, а мне вот приходится с недавних пор, а Давиду приходится с этих самых пор меня слушать.
Ребят, как и меня, уже отснимали, и они припеваюче отправились в комнату отдыха, дожидаться нас с братом. Я остался с Биллом. На самом деле это не совсем так – не ради него, а чтобы поговорить с нашим продюсером.

После того, как были сделаны наши совместные фото, оставшаяся и, я бы сказал, большая часть времени уделялась фронтмену, так что Билла фотографировать будут еще не малое время. А я тут якобы за компанию. Наблюдаю за ним, потому что без меня он «улыбается не так», «смотрит по-другому», «постоянно волнуется». Так что мне просто приходится быть рядом со звездой. Жизнь – гадкая шутка. Как сложно жить и терпеть ее выходки, скорее даже издевки, потому что сложившуюся ситуацию по-другому никак не назовешь.

Фотограф просит Билла встать по-другому и посмотреть на меня. Черт, придется еще и улыбаться ему. Устал.
А вот и мистер «Вас долго ждали». Урод видимо забыл, что нужно приходить во время. У меня ведь может кончиться терпение.
- Привет, Том.
- И тебе. Что у нас сегодня?
- Вопрос дня – реклама.
Йост раскладывает передо мной несколько контрактов и предложений, фотографий и прочей ерунды. Да уж, реклама. Во что он хочет нас втянуть в этот раз? Так, посмотрим. Реклама спортивной одежды – не пойдет, Билл у меня и сам справится с тряпками, его эскизы куда лучше смотрятся даже на мой вкус. Реклама авто – нет, это уже было. С меня и предыдущей тачки хватило, на которой пришлось регулярно светиться немалое время. Реклама сети бутиков – не фонтан. Что тут у нас? Стать лицом косметической компании?! Они смеются?!
- Йост, ты, наверное, спятил.
На такое подбивать брата у меня никогда бы даже язык не повернулся. Это повредит имиджу группы.
- Нет?
- Конечно, нет. Ты бы еще жвачку предложил нам рекламировать? Это же все фигня.
- А вот это? Реклама модной одежды, может, рассмотришь?
- Дэйв, - я переполнен возмущения, - мы этим заниматься НЕ будем.
Сгребаю все это в кучку и толкаю по столу в его сторону. Конечно, сейчас, пока мы еще на коне, его интересуют в первую очередь, как бы на нас нажиться.
- Ладно, другой вариант, скандал-реклама, типа той истории с Бушидо.
- Ни за что! Ты же помнишь, что было с Биллом тогда?! Только это сейчас не хватало! Тебе мало того, как Билл переживал из-за того, что весь плей-лист теперь состоит из англоязычных песен? НЕ Я заставил, его петь на английском, А ТЫ! Новый альбом будет полностью на английском! Ты ведь этого хотел? Реклама, популярность, завоевание английского и американского музыкальных рынков? Ты знаешь, что мне приходятся делать ради этой чертовой группы?!
- Том, тише.
- Ты знаешь, что Билла сейчас вообще лучше не трогать?! Ты знаешь, что у него вчера на концерте и после него кружилась голова? Ему нужен отдых, а не вот это! Ты этого не знаешь, тебя волнуют только деньги, прибыль, которую можно с нас получить. Я тоже «за» группу, продвижение и популярность. Но ты предлагаешь чистый бред, который точно ничего не будет стоить, если это выведет из строя солиста!
- Вообще-то это ты уговорил Билла петь на чисто английском. И ты…
Но ты, урод, хотел, чтоб я уговорил, потому что у меня всегда было высокое влияние на брата, а теперь…
- Да пошел ты на…
Не успеваю договорить, как слышу голос Билла сзади:
- Том, что-то не так?
Билл подходит к нам в тот момент, когда мы с Йостом уже не сидим, а стоим друг напротив друга, и я готов придушить этого алчного придурка, который чуть не сгубил группу, подорвав здоровье Билла. Если бы на его плохое самочувствие и жалобы на здоровье обратили бы внимание осенью, а не когда все стало критически опасно… Хорошо, что все более-менее обошлось.
- Ты весь красный. У тебя температура?
- Нет, Билл, все в норме. Я просто устал уже, и душно. Долго тут еще?
- Нет, наверное, - он оглядывается на фотографа, который сейчас настраивает камеру, - Том, - и говорит уже тише, обращаясь только ко мне, - мне не нравится, как он на меня смотрит.
Биллу постоянно «кажется», правда, не всегда он ошибается – на него теперь все заглядываются с не такими уж чистыми мыслями. Конечно, нечего ходить, как живая иллюстрация эротических фантазий.
Йост тактично отходит от нас, хотя мне кажется, что мы еще не договорили. Нужно поставить Дэйва на место, а то он со своими бредовыми идеями может выбить у меня землю из-под ног. Я знаю его и то, как он любит подкидывать слухи в интернет или в прессу. А сейчас нам не до этого. Всего четыре месяца назад судьба группы вообще была не известна. Билл мог лишиться голоса это при хорошем раскладе, а при плохом я мог потерять не группу, а брата. Я, конечно, люблю маленького Билли, но не настолько, как группу и популярность, но из-за второго мне приходится любить первое. Ведь Билл странным образом нуждается в моем внимании. Я его ненавижу, ненавижу эту чертовую группу и популярность, ради которой я способен пойти на все, но больше все-таки своего глупого братца, нашу тощую звездочку, которую сейчас я обязан оберегать, чтоб не потерять все, абсолютно все. Приходится терпеть все его прихоти, выполнять все его желания, заботится о его физическом состоянии и играть, играть и играть. Черт, как это мерзко. Каждый раз, целуя его, я прошу об одном, чтоб меня не стошнило. То, как далеко я зашел в потакании его желаниям, пугает. Я часто ловлю себя на мысли, что чувствую мерзость, налипшую на тело. Одно дело заниматься сексом с первыми встречными шлюхами в клубных чилл-аутах, а другое трахать собственного брата. Тут уж невольно задумываешься, кто из нас больший псих – он, что этого хочет, или я, согласившийся на это четыре месяца назад, когда Билл начал открыто флиртовать со мной во время его молчаливого заточения дома. Такого лечения врачи точно не предполагали, когда давали рекомендации выполнять все его желания.
- Ладно, давай иди, Билли. Быстрее продолжишь, быстрее закончим и сможем уехать в отель
Стараюсь выдавить из себя подобие настоящей улыбки. Он поверит, Билл мне беспрекословно доверяет во всем.

*****
Из задумчивости меня вывел возмущенный вопль Билла. Бля*ь, опять. Поднимаю глаза на противоположный диван.
Георг сидит рядом с Биллом и держит тонкий журнал в вытянутой руке, а брат пытается до него добраться. Когда тот пытается вскочить на ноги, Георг толкает его обратно на диван рядом с собой. Билл возмущается еще больше и лезет на Георга с кулаками, при этом, старательно толкая его бедром, чтоб столкнуть с дивана – конечно же, безрезультатно. Оба начинают смеяться. Ладно, Билл, он себя всегда вел как маленький, но Георг. Иногда я забываю, что ему двадцать один. Вроде должен был повзрослеть.
Иногда, когда я смотрю на их детские шалости, меня посещает мысль - почему я, а не он, почему я, а не кто-то другой. У нас нет ничего общего. Даже с Георгом у него больше общих черт, начиная с длинных волос, за которыми они оба трепетно ухаживают, и заканчивая вот таким поведением. Им бы не было скучно. Но он выбрал меня.
Перевожу глаза на Густава. Один серьезный человек среди нас. Терпеливо ждет пока за нами зайдет Йост, сообщить, что машина готова. Но у меня еще дела.
- Густ, присмотри за этими ненормальными без меня – как бы они друг друга не поубивали.
- А ты куда?
- Мне отлить нужно.
*****
Пришлось снова надавить на Дэйва, сказав, что уйду из группы, утянув за собой Билла, и он отступил. Не сдался, просто пообещал, что ничего такого не будет происходить за нашими спинами. Так же я выторговал для нас три дня, которые можно расчистить от разных интервью, фото-сессий и прочих не слишком необходимых мероприятий. Не скажу, что я радовался свободным дням. В другое время я их полностью бы посвятил собственным развлечениям. Но сейчас все мое свободное и несвободное время занято братом.
Билла нужно беречь, иначе все потеряет не только Йост, но и я, тем более, сейчас, когда я досконально знаю, в насколько хрупком равновесии находится здоровье Билла. Нужно будет пригласить врача, пусть проверит, что это вчера было – просто недомогание и слабость или что посерьезнее. Думаю, первое, но нужно подстраховаться. Он ведь наша золотая коровка, которую мне приходится кормить со своих рук, но она дает неплохой доход, а значит, принципами можно поступиться.

Звезде нужно какое-то время отдохнуть, чтоб продолжить сиять, а то осунувшимся, бледным, с синяками под глазами - свет звезды тускнеет. А мне он нужен в хорошем рабочем состоянии. Счастливый и сияющий. Деньги требуют жертв, а прибавленная к ним слава и популярность становится сильным наркотиком, от которого невозможно отказаться. Эта его опухоль отлично мне доказала, как легко этого лишиться.
Из головы не идут слова брошенные Давидом сквозь зубы. Я понимаю, что это было сказано из злости. Но как близко от правды он оказался.
«Иди ублажать капризную принцесску своими методами».
Как я устал оттого, что приходится жить жизнью Билла. Да, я делаю это в первую очередь для себя, но я устал, что не могу наслаждаться плодами своих побед и достижений, и все, что я делаю, проходит мимо меня.

После я подошел к Биллу. Тот обнял меня и прошептал на ухо – «поцелуй». А я пообещал, что все будет, но только позже, когда мы останемся наедине. Он же, прищурившись, выдвинул другое предложение – «в щеку». Пришлось целовать его и не только в щеку уже в машине.

Йост прав – я ублажаю Билла всеми известными мне способами, даже сплю с ним. Лишь бы все было как раньше, и он продолжал петь.
Я не знаю, с чего началось неестественное отношение Билла ко мне. Для меня все началось с того, что Билл написал мне письмо-признание, но вначале я не предал этому значение, посчитав неудачной шуткой. Но его реакция говорила об обратном. Но подтолкнуло меня к такому сближению болезнь Билла – официальная версия киста на голосовых связках. На деле все было куда сложнее, а операция опаснее. Он на удивление быстро прошел период реабилитации, когда первые прогнозы были далеко не утешительными. Вот тогда это началось на самом деле. Из двух возможных путей – быть братом, который будет оберегать Билла и заботится о его здоровье, что в первую очередь значит запретить ему выступать, ведь ему нужен покой, чтоб не случилось рецидива, или быть человеком-паразитом, который, присосавшись к жертве, будет высасывать последние соки, делать, чтобы Билл не бросил группу и продолжал петь, какой бы не была цена. А для этого нужно, чтобы он во всем подчинялся мне, и я знал действенный способ. Я выбрал второе, и не жалею.
Билл поправился, но я все еще боюсь, что это может измениться, а оно может. Поэтому я слежу, чтобы наш личный врач регулярно осматривал брата, следил за изменениями в его физическом состоянии. Поэтому я делаю абсолютно все, чтобы мой брат улыбался. Даже лгу. В такие моменты меня начинает поедать совесть. Я ведь пользуюсь своим братом… Но, нет, не жалею. Наши отношения перешли за грань братских, хотя раньше мы были не очень близки. Да и сейчас не близки, это только физическая близость. То, что есть для Билла любовь, на самом деле лишь умело поставленная мной ложь, иллюзия, в которую Билл верит.
Я эгоистично заменяю и даю ему все, в чем он нуждается. Я – центр его вселенной. И мне это нравится. Приятно ощущать зависимость от меня других людей, это не только Билл – Йост, ребята, целая команда продюсеров, охранников, пиарщиков, стилистов, журналисты, папарацци, фанаты – тысячи тысяч людей. Вот это сладкое чувство власти.
Я иногда задумываюсь, каково это знать, что самый родной человек умрет раньше тебя. Ведь такое может быть. Еще не придумано лекарство от рака.

Голова Билла покоится на моем плече, когда мы едем из фото-студии в отель. Наш рабочий день закончился.
От неприятного запаха разных химических средств, исходящего от склеенных, торчащих в разные стороны волос Билла, начинает болеть голова. Интересно, а его самого это не раздражает.
Билл заснул, вцепившись в мою футболку. Кажется, что у моего бока огненно-горячий комочек – итак в салоне жарко, а от Билла не спасет никакой кондиционер.
*****
Вот мы уже подъезжаем, и окна облепляют, как неугомонные комары, фанатки. Хорошо, что они тонированные, и эти вопящие существа нас не видят. И бронированные – не хотелось бы, так сказать, встретиться с ними лицом к лицу. Нашу машину так же, как и машину G&G, обступают толпы визжащих малолеток. Как минимум пятьдесят процентов из них мечтает обо мне. Неужели они думают, что, увидев одну из них, распластавшуюся лицом на боковом стекле, я могу отдать ей предпочтение. Нет уж, я предпочитаю элитных девочек, капризных дочек богатеньких папиков, профессиональных сучек, ну и уж на худой конец тощую задницу брата, а не это… Девушками их назвать даже язык не поворачивается. Нужно ведь уметь не только себя вести и хорошо выглядеть, но и уметь правильно преподносить. Вот Билл это умеет – обаять первого встречного.
Я легонько встряхиваю его за плечо. Морщит нос, но не просыпается. У меня уже плечо затекло от него. Дую ему в лицо, от чего ресницы часто дрожат, когда Билл зажмуривается.
- Ну, Тооом, - устало протягивает он.
- Ну, чтооо? – передразниваю его, - Билл, мы уже приехали. Давай-ка, просыпайся, нам еще до отеля дойти нужно.
Отодвигаюсь от него, что ему волей-неволей приходится «вставать». Хлопает длинными ресницами. В уголках глаз собрались черные комочки. Это ему не мешает? Гадость.
Мы останавливаемся. Охрана оттаскивает от дверей особо активных фанаток, расчищая небольшой коридор для нас. Саки подходит к нашей машине и выпускает нас наружу. Билл выходит первым, я следом.
Он слегка притормаживает, что я чуть не врезаюсь лицом в его тощую задницу. Специально? Не думаю. У меня брат – сама невинность, у которой никаких задних мыслей не возникает, даже когда он виляет своей задницей. Мне кажется, что это его жеманность, излишняя женственность, показная сексуальность, которая так и прет от его поз, взглядов и полуулыбок, у него идет на автомате, и он даже не замечает этого. Единственное пятнышко на его «чистоте» это трах с братом.
Когда мы выбираемся на волю из салона автомобиля, ор и визг только усиливается – хоть бы ночью заткнулись, а то это так мешает: «Билль, Билль, я люблю тебя», «Том, трахни меня» - и толпа вокруг нас начинает давить на ряд охранников, которые, расставив руки в стороны, пытаются их сдерживать.
Без разговоров на высокой скорости пробираемся через толпу фанаток, прикрываемые широкой спиной Саки к входу в отель. Минуем их, вот тогда можно будет расслабиться.

*****
В лифте мы не одни. Поднимаемся с какой-то парой – парень и девушка, смеются. Небось, отдыхают. Это мы в Париже – городе влюбленных – вкалываем. Билл улыбается и, переведя взгляд на меня, берет мою руку в свою. Что хочешь так же, как они? Нам такого и не светит никогда. Во-первых, нас везде знают, нам не скрыться, во-вторых, я умру, если буду несколько недель терпеть домогательство брата. ЧЕРТ! Только до меня, дурака, дошло – как мы будем отдыхать?! Билл ведь мне покоя не даст. Фуу! Он даже Мальдивы так испоганить сможет. Так, с этим нужно будет что-то придумать, но не сейчас – большой отдых еще не скоро.
Парочка выходит раньше нас. Мы почти в небе остановились – последний этаж. Как только двери за ними закрываются, Билл вешается мне на шею.
- Что будем сегодня делать?
Спать. Отдельно.
- Что-нибудь придумаем.
Как я не люблю эти моменты. Каждый раз пытаюсь уложить его спать так, отговориться, но он что-нибудь придумывает. Вот как сейчас – лезет целоваться. Я отворачиваюсь, и он начинает вылизывать мою шею, прижимаясь всем телом ко мне. Закрываю глаза и прислоняюсь спиной к стенке. Быстрее, быстрее, ну же, лифт, быстрее. Только бы не застрял.
Иногда мне кажется, что Билл живет в своем мире и не видит реальности. Я не такой хороший актер, как он, чтоб никто не мог заметить фальши в моей игре. Меня иногда передергивает от его прикосновений сильнее, чем это мог бы сделать электрический разряд.
А тем временем Билл пробирается под мою футболку и гладит мышцы пресса. Останавливаю его руку, но он прикусывает мочку уха и начинает теребить ее языком. Так горячо. Жарко. И как-то ум мой медленно отступает, на место него приходит другой ум, но пониже. Его рука проскальзывает не только под ремень широких джинсов, но и под плотную ткань боксеров. Вот дерьмо!
Добирается до члена и начинает тереться об него ладонью. Будь на его месте любая девчонка, я бы, не задумываясь, нажал на кнопку экстренной остановки и, нагнув ее, оттрахал, как следует. Но Билл это Билл.
«Быстрее, быстрее» - мне только и остается просить лифт, закрыв глаза, пока Билл массирует мой вздыбленный член, слюнявя мою шею и горячо дыша в нее. Вот черт!
Меня резко встряхивает, и я в недоумении раскрываю глаза. Билл убирает руку от панели с кнопками – кажется, что мы думаем в одном направлении – и опускается на колени передо мной.
Черт, мы никуда не едем.
Я, как полный придурок, стою, прижавшись к стенке лифта, как будто она меня спасет от неугомонного братца, который в это время стягивает с меня джинсы вместе с боксерами до колен, выпуская на волю изнывающую по разрядке плоть. Мне противно от его рожи, ведь он с таким удовольствием смотрит на мой член. А я все больше хочу ощутить горячую влагу его рта, хочу, чтобы его губы сомкнулись на моем члене, чтобы он, причмокивая, сосал. Дела дерьмово.
Билл прижимается щекой к моему бедру и трется об него. У него сейчас глаза, как у побитого щенка, смотрящего на хозяина. Ведь я именно этого хотел – управлять им, властвовать.
Отстраняется, облизывает губы и приступает, медленно погружая мой член в свой рот, плотно смыкая на нем губы и проводы металлом сережки в языке по стволу. Инстинктивно подаюсь бедрами вперед, запустив пальцы в волосы и придерживая его голову за затылок, пока не упираюсь ему в горло. Он что-то мычит, но все также обнимает меня за колени. Значит, можно.
Теперь я хочу только одного – побыстрее кончить, потому что ни остановиться, ни вернуться назад уже не выйдет. Билл не сопротивляется, дает мне натягивать его рот на член. Мне же этот полный контроль сносит крышу. Мышцы внизу живота яростно напрягаются при каждом толчке, фрикции становятся все интенсивнее. Еще чуть-чуть. Билл, закрыв глаза, постанывает. Ведь его ручка неспроста пробралась в расстегнутую ширинку его джинсов. Нравится, когда тебя имеют? Вибрация во рту, вызванная его стонами, доставляет мне еще большее наслаждения. Но тут добавляется еще одна вибрация, а потом знакомая мелодия. Черт.
Билл замирает, пока я немного наклоняюсь и вытягиваю из кармана мобильник – «Йост». В самый подходящий момент.
Нажимаю на кнопку и подношу к уху:
- Да, - сглатываю, голос охрипший, и я им слабо владею, - Что ты хотел?
- Привет, Том. Я по поводу выходных. Я тут делаю корректировку на ближайшие три дня. Нужно обговорить переносы.
- Аа… ах… - Билл резко заглатывает мой член, что меня снова начинает трясти от желания.
- Что?
- Ничего. Излагай, я слушаю.
Пока Давид рассказывает, куда, что и как было перенесено, Билл издевается надо мной, доводя до исступления своими губами и острым ловким язычком. Я закусываю палец и стараюсь слушать речи Йоста. Выходит плохо, потому что Билл старается лучше моего.
Билл выпускает влажный член изо рта и дует на него, от чего мурашки расползаются по моему животу, и мне хочется засадить ему обратно. Но он отталкивает в сторону мою руку, не давая управлять ситуацией. Ладно, делай сам.
Он прижимает член к животу и принимается вылизывать частыми отрывистыми движениями мошонку. Расставляю ноги шире, чтобы дать ему больше доступа. Громко дышу, не могу уже, изнываю.
Одной рукой он гладит себя, а другой водит по длине моего пульсирующего члена, массируя большим пальцем головку. Посасывает яйца, тихо причмокивая. Немного оттягивает их и выпускает. А я, не выдерживая, стону в трубку.
- Том, ты занят?
- Есть немного, - отвечаю со второго раза не своим голосом.
- Ты там, что уже шлюшку подцепил?
- Отъебись, Йост. Не твоего ума дело.
Захлопываю слайдер. Сжимаю, что есть мочи поручень рядом со мной. Замираю, даже двигаться не хочется. Только растянуть удовольствие. Не хочу так быстро кончить. Еще чуть-чуть. Нет, нет… Твою же мать! Черт! Меня тряхнуло всем телом, когда сконцентрировавшееся в паху наслаждение растеклось по телу до каждой клеточки, а мощная струя ударила в горло Билла. Он сильнее сомкнул губы на моей плоти, а я продолжил толкаться бедрами вперед. Какой же кайф! Он так хорошо умеет сосать. Не одна девка мне еще не делала такой минет.
Смотрю на это создание у моих ног, которое продолжает самозабвенно вылизывать мой постепенно опадающий член. И не могу понять, кто сделал моего брата таким… таким… развратно-похотливо-вызывающим.

Отстраняется, садясь на попу и постанывая. Черт, как же эротично выходит. Только сейчас замечаю белые разводы на плотной ткани боксеров, выглядывающих из ширинки. Он кончил просто оттого, что делал мне минет, и немножко помогал себе ручкой. Херово.
От уголка рта стекает на подбородок моя сперма. Я подцепляю ее пальцем и подношу к его губам. Он высовывает язык и слизывает мое семя. Погружает мой палец себе в рот, а потом, обхватив губами у основания, выпускает, водя по нему языком внутри.
- Билл, нам уже пора в номер. Как бы наше отсутствие не заметили.
На самом деле я не думаю, что кто-либо заметит – нас же отправили спать, значит, в это время нас беспокоить никому не придет в голову. Но сейчас мне хочется закончить с этой грязью.
Через пару минут мы приняли более или менее, но все-таки божеский вид. Единственный недостаток это подпорченные оргазмом джинсы брата. Придется его прикрывать, если в коридоре до нашего номера мы кого встретим. Раскрасневшиеся щеки, припухшие раскрасневшиеся губы и неестественный блеск в глазах – это я выгляжу нормально. А вот о том, чем занимался Билл, догадаться не сложно, но это уже так легко не подправить.
Нажимаю на кнопку, и лифт трогается с места. Снова окидываю наши отражения взглядом в поисках упущенных улик. Признаю себя неотразимым, да и еще с дурацким выражением лица, как будто не минет мне сделали, а я кого-то классно поимел. Хотя, наверное, можно и так сказать.
Так, номера 813 и 815, рядышком. Верчу оба ключа в руках, которые достал Билл из своей сумки, а сейчас пристраивает ее так, чтоб можно было прикрыться.
Наконец-то можно будет отдохнуть.
- Том?
- А? Что?
- Мне можно сегодня к тебе прийти?
Обнимает меня сзади за талию. Черт, ему мало. Что задница чешется? Стряхиваю с себя его руки, и сквозь зубы цежу:
- Не сейчас.
- Знаю, - говорит он почти шепотом, - А ко мне ты придешь? На чуть-чуть?
Лифт, наконец, добирается до места назначения. Наш этаж. Поспешно выхожу. Меня уже не мало напрягают приставания Билла.
И тут происходит то, чего я никак не ожидал. Я чуть не налетаю на Йоста, который стоит у лифта. Давид переводит взгляд за мою спину, а потом снова на мое лицо и, изогнув брови, говорит:
- Ребята, этот лифт видимо не исправен, раз вы на нем поднимались двадцать минут. Это явно не к добру.
Еб*ть! Ведь он же был внизу, когда мы только садились в него. Сзади за мою руку цепляется Билл. Я все еще помню про его заляпанные штаны. Только не хватало, чтобы Йост это увидел. Тяну брата за собой, таща к своему номеру, и кидаю за спину:
- Не к добру, особенно если страдаешь клаустрофобией. Застрять – удовольствие не из приятных.
Поспешно открываю номер и, впустив Билла внутрь, захлопывая за нами дверь.
- Он все понял, да? – Билл говорит почти шепотом.
Я оборачиваюсь на него. Он весь пунцовый до корней волос. Губы дрожат. Руки тоже.
- Может быть, не знаю.
- Что будем делать? – шепчет Билл сорвавшимся голосом.
Господи, только этого не хватало

Читай зая  !!!!   оч классный!!!   * когда читала упоковку платкофф  использавала*